Росоткат Мы вас видим. Коррупционеры, олигархи, нерадивые чиновники — должны быть наказаны.Мещанский райсуд Москвы приговорил к трем годам колонии за мошенничество бывшего начальника отдела призыва городского военкомата Александра Симонова. Между тем. Прокуратура сочла данное решение слишком мягким и обжаловала приговор. Напомним, подполковника Симонова обвинили в организации масштабной схемы по освобождению призывников от службы в армии за взятки.
В ней были задействованы руководящие сотрудники городского и районных военкоматов, врачи и десятки посредников, подбиравших клиентов на досрочное получение военных билетов. «Синдикат» до вмешательства правоохранителей успел обслужить сотни или даже тысячи призывников.
«Решальщик» из сквера
Участвовавшие в разработке подполковника запаса Симонова оперативники, не вдаваясь в детали проведенных мероприятий, признают: выйти на подпольную «антипризывную» сеть им удалось в общем-то случайно. Помог 18-летний футболист Артем. Получив повестку и приехав для прохождения медкомиссии в Тверской райвоенкомат Москвы, спортсмен разговорился возле здания с «юрким пареньком», который предложил организовать освобождение от армии и дал телефон некоего Максима.
Поскольку идти в армию Артему тогда не хотелось — ему как раз предложили хорошую работу инструктором в фитнес-центре, молодой человек воспользовался телефоном. Максим сказал: «Готов решить по тебе вопрос». Свою услугу он оценил в 190 тыс. руб., а деньги попросил привезти через неделю в район Алтуфьево, пообещав сообщить после расчета дальнейший порядок действий. Однако за неделю ситуация поменялась: инструкторское место заняли, Артем решил отправиться на службу, а перед этим, будучи расстроенным, сдать подозрительного алтуфьевского «решальщика» правоохранителям. Он написал соответствующее заявление и согласился пойти на так называемый контакт под негласным наблюдением.
Найдя в условленном месте в сквере Максима, оказавшегося представительным мужчиной в дорогом костюме, Артем увидел рядом с ним еще нескольких юношей явно призывного возраста. При этом оговоренная заранее кодовая фраза «мне посоветовали к вам обратиться» пройти без очереди не помогла — как оказалось, остальные приехали с такими же рекомендациями. Отдав наконец конверт с деньгами, надписью «Тверской» и своей фамилией, спортсмен получил инструкцию, когда ему подъехать «в Тверь» и к кому там обратиться. «Я буду курировать тебя до окончательного решения вопроса»,— пообещал Максим, подзывая к себе уже следующего призывника.
Задержанный Максим, бывший сотрудник Московского областного военкомата, оказался сообразительным человеком и интересным собеседником. Он сразу выдал оперативникам всю пачку полученных от призывников конвертов и заявил о своей готовности к сотрудничеству со следствием. «Знаю всех, решаю все,— пояснил задержанный.— Город, область, любой район, отсрочка, отмазка, военник задним числом для больных и старых (последняя услуга востребована вышедшими из призывного возраста уклонистами, у которых из-за отсутствия военного билета возникли проблемы с трудоустройством.— “Ъ”)».
С показаний обвиняемого сейчас в «посредничестве при передаче взятки» (ст. 291.1 УК РФ) и находящегося под подпиской о невыезде посредника Максима и началось планомерное раскрытие масштабной коррупционной схемы, построенной на досрочной выдаче военных билетов за взятки.
Квоты на коммерческое освобождение
Задержанный пояснил, что имеет связи во всех военкоматах столичного региона, однако в последнее время решает вопросы через начальника отдела связи и автоматизированных систем управления столичного горвоенкомата Алексея Оглоблина.
Его услуги, мол, строго тарифицированы — связист берет 140 тыс. руб. за каждого уклониста — и это позволяет «низовым» посредникам получать за свое участие в схеме приличный процент. Посредник рассказал, что встречается с Оглоблиным где-нибудь недалеко от станции метро «Проспект Мира» (горвоенкомат находится на этом проспекте), когда набирает пять—десять конвертов и готов договориться об очередной встрече.
«Похудевший», как положено, на 50 тыс. руб. контрольный конверт с надписью «Тверской» и фамилией Артема в итоге отправился на проспект Мира. Когда он оказался в кармане Алексея Оглоблина, задержанный повел себя в уже известной оперативникам манере. Он вежливо пояснил, что в заносе «контрольного конверта» не было необходимости, поскольку во внутреннем кармане его пиджака и так находятся пять нормальных. Выдал всю наличность и пообещал привести правоохранителей к конечному взяткополучателю, если те посодействуют заключению им досудебного соглашения о сотрудничестве с прокуратурой.
По словам задержанного, львиная доля вознаграждения предназначалась начальнику отдела призыва горвоенкомата Александру Симонову. Связист пояснил, что по установившейся традиции встречается с подполковником по субботам утром. Симонов поднимается со своего четвертого этажа в кабинет майора, расположенный на шестом, там офицеры запаса пьют чай — и связист передает начальнику отдела 10–15 собранных за неделю конвертов. Такса Александра Симонова, по словам его контрагента, тоже была фиксированной и вполне гуманной — по 110 тыс. руб. с призывника.
Готовясь к проведению оперативного эксперимента, Алексей Оглоблин порекомендовал правоохранителям не нарушать заведенный порядок передачи денег, поэтому всем пришлось ждать ближайшей субботы — 5 декабря 2015 года. В этот день связист, дождавшись гостя и разлив чай, передал Александру Симонову все шесть ранее изъятых у него конвертов, но подполковник, бегло прочитав названия райвоенкоматов на них, вернул один конверт обратно. «Там (в военкомате.— “Ъ”) новый начальник сейчас,— пояснил он,— еще не пообтерся».
Александр Симонов, в отличие от двух своих посредников, внес в рутинную процедуру задержания элемент интриги. «Сейчас-сейчас…— пугал он правоохранителей, пересчитывающих изъятую наличность,— вам позвонит даже не мой, а ваш начальник, и вы повезете меня домой». Начальство не звонило, но и подполковник не терял присутствия духа. Взглянув на разложенные на столе 550 тыс. руб., он тут же заявил, что снял деньги в банкомате незадолго до задержания. Когда оперативники попросили офицера показать терминал, выдающий деньги в конвертах, тот расстроился, а окончательно сник уже в ИВС, после того как ему приказали снять ремень и вынуть из ботинок шнурки.
Посредник Максим тем временем, отрабатывая условия заключенной с прокуратурой сделки, пояснил участникам расследования, что «город» в лице Александра Симонова самостоятельно освободить призывника от службы не может. Все делается через районных военкомов и подконтрольных подполковнику начальников отделений призыва в 31 межрайонном военкомате. Симонов, по словам Максима, имел в каждом районе примерно 30-процентную квоту на «коммерческое» освобождение от службы, которую подчиненные делали для него бесплатно — в обмен на лояльность к ним начальника. Таким образом, из-за отсутствия накладных расходов одна и та же махинация, проведенная через горвоенкомат, обходилась посреднику дешевле, поэтому Максим, по его словам, и ориентировался в последнее время на сотрудничество с «городом».
В «районе», по его словам, с него просили от 200 тыс. руб., а цена услуги для жителей центральной части Москвы могла доходить до полумиллиона. Самым дорогим, по мнению посредника, считался Красносельский райвоенкомат, однако в рамках начатого сотрудничества Максим решил «представить» правоохранителям военкома Бутырского района, своего давнего друга и партнера Николая Дронова.
19 лет помогала мальчикам
Взять этого опытного руководителя, что называется, с налету, не удалось, поскольку посредник его услугами в последнее время не пользовался. Оперативникам пришлось идти кружным путем. Они нашли молодого человека Владимира, который два года назад купил в «Бутырках» освобождение по болезни за 250 тыс. руб., и объяснили ему, что отсрочку он должен был получить бесплатно — в связи с тяжелой болезнью матери. Расстроенный по этому поводу Владимир тут же вспомнил посредницу, к которой обращался — некую тетю Зину, и согласился выйти на подконтрольный контакт с ней.
Та откликнулась на звонок и, услышав, что у клиента «возникли проблемы с военкоматом», тут же назначила ему встречу. Тетя Зина оказалась дородной дамой 75 лет. В условленное место она приехала на пассажирском сиденье внедорожника под управлением своего не менее представительного супруга. Отправив мужа покурить, опытный «менеджер» по работе с уклонистами приказала Владимиру занять его место и, выслушав молодого человека, начала прямо из салона автомобиля звонить сотрудникам Бутырского военкомата, выясняя, какие претензии у тех появились к ее клиенту.
Посредницу Зинаиду, в отличие от остальных, даже не пришлось задерживать — едва услышав, что ею заинтересовалось следствие, она упала в обморок. Близок к этому состоянию оказался и водитель внедорожника, поэтому пожилую чету пришлось сначала привести в чувство с помощью нашатыря. Чтобы не допустить повторения инцидента, оперативники сразу объяснили тете Зине, что с учетом преклонного возраста и давности совершенного преступления рассматривают ее лишь в качестве свидетеля.
Дама, в свою очередь, согласилась оказать расследованию всестороннюю поддержку. Она рассказала, что «помогает мальчикам» уже 19 лет — с тех пор, как вышла на пенсию. Только призывники, с которых Зинаида, по ее словам, брала «всего-то по полтинничку», и помогали ей все это время сводить концы с концами. «Без них как бы я жила на пенсию 12 тыс. руб.?» — поинтересовалась у правоохранителей свидетельница.
Благодаря показаниям Максима, тети Зины, а затем и штатных сотрудников Бутырского военкомата правоохранителям удалось в конечном счете задержать местного военкома и предметно разобраться в его теневой деятельности. Николай Дронов, как выяснило следствие, работал масштабно и с размахом — одних только эпизодов «получения взяток» (ч. 3 ст. 290 УК РФ) ему сегодня инкриминируется 27.
Кроме того, экс-военком обвиняется в «превышении должностных полномочий» (ст. 286 УК РФ) — по версии следствия, он выдал военный билет 31-летнему состоящему на учете наркоману, дав тому, таким образом, путевку в жизнь вместе с правом трудоустройства в силовые и правоохранительные органы. Наконец, Дронов, как полагает следствие, не только брал взятки, но и помогал их получать своим друзьям. В частности, направлял нескольких обратившихся не по адресу в его военкомат уклонистов к военкому Измайловского района Владимиру Кудряшову. За это он получил обвинение в «посредничестве при передаче взятки» (ст. 291.1 УК РФ).
Интересно, что в самый разгар «зачистки» Бутырского военкомата к правоохранителям пришла с повинной главврач местной призывной комиссии Мария Зарайская, руководящая контрольно-медицинским освидетельствованием призывников. Благодаря ее показаниям следствию удалось установить механизм незаконного освобождения от службы, которое во всех случаях делалось через медицину.
По данным Марии Зарайской, независимо от того, происходило освобождение за живые деньги или по звонку из горвоенкомата, ей выделялась на проведение процедуры одна и та же сумма — €500. (На вопрос, почему сотрудники военкоматов брали деньги в рублях, а врачебная доля обязательно переводилась в евро, никто из фигурантов дела вразумительно ответить не смог — «так было заведено до нас».)
За эти деньги главврач должна была расспросить «коммерческого» призывника о его болезнях и по итогам беседы направить на обследование в одну из городских больниц к аффилированному с ней профильному специалисту. Перед последним ставилась задача усугубить некую обнаруженную у юноши проблему со здоровьем до серьезного заболевания, которое включено в утвержденный правительством РФ список болезней, исключающих прохождение срочной службы.
, например, у призывника-аллергика коррумпированный гражданский врач диагностировал астму; близорукому юноше «ухудшал» зрение с (–1,5 до –7), а у молодого человека с вегетососудистой дистонией обнаруживал врожденный порок сердца.
Как Мария Зарайская рассчитывалась со своими гражданскими партнерами, никого в военкомате уже не волновало — за липовый диагноз она могла отдать все €500, половину этой суммы или просто откупиться коробкой конфет. Между тем заключение врача из горбольницы, по сути, давало призывнику гарантированное освобождение от службы.
Отметим, что формально такие решения принимались не медработником и даже не военкомом, а районной призывной комиссией. Однако в случае прохождения процедуры по коммерческому варианту ее главные действующие лица — военком, начальник отделения призыва и главврач — были, что называется, в доле. Остальные же — сотрудники местной администрации, полиции, службы труда и занятости и Министерства образования — в медицинские аспекты призыва никогда не лезли. Тем более не возражали против отсрочки для «больного ребенка» обязательно входящие в комиссию представители Комитета солдатских матерей. Таким образом, для соблюдения регламента военкому оставалось лишь торжественно объявить призывнику: «Ваше состояние здоровья дает вам право не проходить службу в армии. Желаете ли вы воспользоваться этим правом?» и, получив ожидаемый ответ, передать протокол для утверждения остальным членам комиссии.
Чех, он же полковник Чеховский
Наконец, третьим направлением работы следственно-оперативных групп стала Московская область. Выстроенная правоохранителями цепочка посредников на этот раз привела их прямо к начальнику областного военкомата полковнику запаса Виктору Чеховскому. В системе освобождения от армии этот человек, более известный как Чех, считался либералом — в отличие от своих столичных коллег, он не обременял семьи уклонистов запредельными расходами да и с посредниками всегда был готов к диалогу.
Обсуждая детали предстоящих сделок в телефонном разговоре с одним из своих задействованных в схеме приятелей, Чех по-военному четко отвечал: «Серпухов? Сто десять. Солнечногорск? Сто тридцать», а при личной встрече взял с друга всего по 95 тыс. руб. за каждого призывника.
За 2016 и первую половину 2017 года правоохранителям удалось сломать выстроенную в столичном регионе систему легализации избавления молодых людей от срочной службы, однако проведенные оперативные мероприятия и следственные действия остались в целом незамеченными. Произошло это потому, что уже на стадии следствия масштабную коррупционную схему раздробили на отдельные эпизоды, а их расследование распределили между подразделениями СКР по территориальному и ведомственному принципу. Соответственно, получилось, что и обвинительные заключения по этим уголовным делам попали в разное время и в разные суды.
Так, например, военком Чеховский еще в апреле был приговорен Тимирязевским райсудом Москвы к восьми с половиной годам колонии строгого режима за «получение взяток» (ч. 5 ст. 290 УК РФ). Его подчиненный военком Солнечногорского района Подмосковья Андрей Наумов получил там же и за те же преступления восемь лет. Уголовное дело об особо крупных взятках столичных военкомов Дронова и Кудряшова слушается сейчас в Бутырском райсуде Москвы; признавшую вину и запросившую особый порядок судопроизводства врача Зарайскую тот же суд уже приговорил к четырем годам колонии условно.
Разбирательство же по обстоятельствам коррупции в Московском городском военкомате получило довольно неожиданное для правоохранителей развитие. Из уголовного дела о «получении взяток в особо крупном размере», возбужденного военным следственным управлением СКР по Москве, выделили дела Максима, а также Алексея Оглоблина, обвиняемых в «посредничестве при получении взяток» (ст. 291.1 УК РФ) и заключивших соглашения о сотрудничестве с прокуратурой. Ими занялось гражданское следствие — ГСУ СКР по Москве. У военных следователей, таким образом, остался один только обвиняемый — подполковник Симонов.
Разобравшись с его деятельностью, они передали завершенное дело в Мещанский райсуд Москвы, однако там с принятой следствием квалификацией преступления не согласились. По мнению суда, бывший начальник отдела призыва горвоенкомата не освобождал призывников от армии, поскольку не имел для этого необходимых полномочий. Вопросы освобождения решали его подчиненные и врачи, а, следовательно, сам он, принимая деньги от посредников, по сути, обманывал просителей, намеренно преувеличивая свои должностные возможности. То есть совершал «крупное мошенничество». На соответствующую ч. 3 ст. 159 УК РФ Мещанский суд и переквалифицировал обвинение подполковнику, приговорив его в итоге к трем годам колонии и штрафу 100 тыс. руб.
Участники разбирательства считают вынесенное решение необоснованным и незаконным. Суд, по их мнению, проигнорировал представленные обвинением доказательства причастности подполковника именно к получению взяток, которые содержались в показаниях посредников и подчиненных Александра Симонова. Наконец, и сам подполковник, годовой доход которого, согласно документам, составлял около 1,5 млн руб., так и не смог объяснить суду, откуда в его банковской ячейке появились €400 тыс. «Основной организатор и куратор преступной деятельности отделался испугом»,— так прокомментировал решение суда один из участников расследования.
Дело в том, что ст. 159 УК РФ считается гораздо более мягкой, чем ст. 290 УК РФ,— мошенникам, в отличие от взяточников, не нужно в 60-кратном размере погашать заявленный ущерб, да и сроки они получают гораздо более скромные. Тот же Симонов, отсидевший в СИЗО полтора года, уже сейчас может подавать ходатайство об условно-досрочном освобождении, а следствие будет вынуждено вернуть ему арестованное в качестве обеспечительной меры имущество — две московские квартиры, земельный участок с коттеджем в Новой Москве, автомобиль и евро. Московская военная прокуратура, как стало известно “Ъ”, уже обжаловала вынесенное решение райсуда в Мосгорсуде.
Между тем масштабное разбирательство по эпизодам коррупции в системе призыва в столичном регионе продолжается. Оперативники и следователи сейчас проверяют все районные военкоматы, устанавливают и допрашивают новых задействованных в противоправных схемах посредников, военных и гражданских врачей. Пристальный интерес проявляется и к призывникам, которые уже воспользовались услугами «отмазочного синдиката».
Молодых людей сначала приходилось вылавливать и терпеливо объяснять им, что УК РФ предусматривает суровое наказание не только за получение, но и за «дачу взятки» (ст. 291 УК РФ). При этом взяткодатель в соответствии с тем же законодательством может избежать уголовной ответственности, если своевременно и добровольно заявит о совершенном преступлении, указав все известные ему детали. В итоге слухи о либеральном отношении правоохранителей к «откосившим» от военной службы распространились в призывном сообществе, и взяткодатели стали уже сами приходить с заявлениями в полицию, помогая таким образом выявлять оставшихся на свободе участников преступной схемы.
«Перед нами была поставлена задача ликвидировать коррупцию в системе призыва, которую мы сейчас успешно решаем,— пояснил “Ъ” один из участников расследования.— Поэтому юные уклонисты интересны нам только как свидетели. С вопросами же их повторного призыва на службу или наоборот, освобождения от нее, пусть разбираются военкоматы».
